Предоставлено: © 1996 Швут Ами

Рувен Кантор

ЛЕГЕНДА О ВЕЛИКОМ МУДРЕЦЕ

Большая зала огромного родового замка герцогов Бульонских ярко освещена. Собрался весь цвет французского рыцарства. На возвышении сидит молодой герцог Готфрид в окружении телохранителей и ближайших советников. Обсуждаются самые важные вопросы и среди них главный - подготовка к новому крестовому походу для освобождения Святой земли из рук неверных мавров. Все понимают, что поход сам по себе никому не нужен, ибо по- настоящему никто не беспокоится, в чьих руках находится "гроб господень". Но удачная военная кампания может пополнить опустевшую казну, да и участие в дальнем походе отвлечет недовольных от несчастий, которые обрушились на народ по вине разорителей, правящих страной. Так или иначе, надо выступать войском. А для этого следует войско в первую очередь собрать, затем снабдить его всем необходимым - вооружением, провизией; также надо четко разработать маршрут, чтобы не понести по дороге ненужных расходов и потерь, а наоборот - чтобы в войско вливались новые отряды. Одним словом - миллион проблем. Но главное - укрепить дух соратников и их веру в грядущую победу над мусульманами.

Речь держит герцог Готфрид:

"Господа-рыцари! Итак, мы только что сообща дали клятву выступить вместе. Водрузим крест над Иерусалимом, прославим силу нашей католической церкви. Благословение римского престола нами уже получено. С нами в битвах будет незримо присутствовать сам римский папа Урбан Второй. Вы знаете, что во всех странах Европы сейчас собираются легионы страждущих войти в Святую землю. Но только нам, лучшим из лучших и храбрейшим из храбрых, Рим доверил идти прямо на Иерусалим. И если мы войдем в ворота этого великого города - над будет вручено руководство над всей Палестиной. Так что стоит постараться!"

Раздаются крики собравшихся, все вскакивают с мест. В зале, как писали в средневековых хрониках, "царит всеобщее оживление".

Слово берет советник герцога, сир Энри:

"Да здравствует герцог Готфрид, будущий король Иерусалима! Мы все получим долю в будущей победе".

"Верно, - говорит Готфрид, - но чтобы получить свою долю, каждый из вас должен изо всех сил помочь мне первым войти в Иерусалим, опередив рыцарей Италии и Англии, которые тоже хотят посадить своих предводителей на царский трон. Вы должны не пожалеть своих жизней. А я не забуду вас, когда будем делить богатую добычу, а вместе с ней и славу. Надо выйти в поход первыми. И надо во что бы то ни стало первыми оказаться у стен Иерусалима. Но нельзя выйти без подготовки. Сколько у нас войска, сир Виктор?"

Вперед выходит другой советник герцога:

"Великий герцог! Под твоими знаменами стоят ровно десять тысяч прекрасно вооруженных воинов. Все, как один, рвутся в бой. Для их снаряжения мы разорили две провинции и, если понадобиться, разорим еще больше".

"Спасибо за старание, сир Виктор. А что думают господа-рыцари? Можем ли мы с такими силами одолеть неверных?"

Снова в зале раздаются победный крики. За всех отвечает сир Энри:

"Нет сомнения, десять тысяч смелых и прекрасно вооруженных воинов, зака- ленных в других битвах, да еще под руководством такого прославленного военачальника, как герцог Готфрид, могут одолеть любого врага. К тому же с нами благословение римского папы!"

Собравшиеся покидают залу. Готфрид останавливает советника Энри:

"Постой, у меня к тебе вопрос". Подходит Энри и смиренно опускает голову. Готфрид сидит в раздумье.

"Видишь ли, я, конечно, рад, что все так воодушевленны и рвутся освободить из рук неверных гроб нашего Иисуса. Хотя тот покоится вовсе не в гробу, а пребывает на небе у своего небесного отца и матери-девы, что родила его более чем чудесным образом. Но гложет меня тоска. И не дают спать тяжелые предчувствия. Что-то я не уверен, что нам хватит десяти тысяч головорезов, чтобы опрокинуть мусульманское войско. Те тоже хорошо вооружены и обучены. И наверное, их Магомет, или кто там у них, дал им благословение, не менее крепкое, чем наш римский папа. Короче, нам нужен знак более сильный, чем осенение крестом из продажного Рима. Скажи, ты слышал о каком-нибудь настоящем праведнике, на благословение которого можно смело положиться? Неужели во всей Франции не осталось ни одного безгрешного человека?"

"Ваше величество! Есть в наших краях один несомненный праведник, святой человек и прославленный мудрец. Его острый взгляд проникает не только через толщу оболочки, которой обросла человеческая душа, но и пронизывает густой туман, за которым скрывается наше будущее. Вокруг него собираются сотни учеников, они с предельным вниманием впитывают каждое его слово. Правда, есть в нем, ваше величество, один неприятный недостаток - он, извините за выражение, еврей".

"Не беда, - отвечает Готфрид, - И среди этого презренного народа встречаются чистые люди. Итак, говоришь, святой человек и его взгляд пронизывает будущее? Значит, он именно тот, чье благословение поможет нам больше, чем все льстивые обещания и посулы, расточаемые римский курией. Где живет праведник и как его зовут?"

"Недалеко отсюда. В городе Труа, центре цветущей Шампани. Полтора дня дороги для справного конника. Зовут его - рабби Шломо бен Ицхаки. Главный раввин всех евреев Северной Франции. Среди христиан известен под именем Соломон Де-Луниэль. В ученых письмах, которыми обмениваются евреи, сидящие над Торой и Талмудом, его называют Раши. Прикажете, ваше величество, выз- вать этого еврея во дворец?"

"Не стоит отвлекать рабби от научных занятий. Кто хочет получить совет от настоящего провидца - может потратить несколько дней на приятное путешествие по своим владениям".

В ближайшее утро выезжает кавалькада из тридцати конников по направлению к городу Труа, и среди них герцог Готфрид. Вьются знамена звенят трубы. Гордость французского рыцарства скачет за советом к раввину.

А вот и Труа. Маленький городок, лежащий на равнине, покрытой виноградни- ками. Готфрид останавливается в замке местного барона. К Раши посылается гонец. Но мудрец, прослышавший о необузданном нраве герцога, отказывается явиться к тому на прием. Возмущенный герцог сам направляется в еврейский квартал. Свита с трудом поспевает за ним, заполняя и без того узкие улочки. Здание ешивы стоит в центре. Окна раскрыты, на улице слышны голоса учащих- ся, читающих текст Талмуда, можно разобрать отдельные слова и отрывки споров. Но как войти в здание? Со всех сторон множество дверей, какие-то ступени, люки, ставни. Герцог и его слуги ходят вокруг, пытаются войти в одну дверь, но оказывается, что она никуда не ведет, во вторую - но это ход на кухню, третья вообще заколочена. Ходят гости в дорогих одеждах вокруг дома - ничего у них не получается: нет входа. Тишина нависает над городом. Один герцог дышит тяжело, с хрипом, - ему не нравится эта игра в прятки.

"Послушай, мудрец, - кричит он. - Я понимаю, тебе не хочется меня видеть, но обещаю не причинить тебе никакого вреда. Только дай задать один вопрос".

"Хорошо, - раздается голос откуда-то сверху из окон, - войди".

Смотрят люди герцога, а напротив них всего одна дверь. Входят - за нею большая комната. Никого в комнате нет. Сидит за столом один старец, обло- женный книгами. Седая борода, острый взгляд, видящий все насквозь.

"Хочу узнать - идти ли мне против мусульман в поход, чтобы освободить Святую землю? И если пойду, то что меня ждет?"

Надолго задумывается мудрец. Видно, что он знает ответ, но не спешит сообщить его грозному рыцарю. Наконец произносит:

"Я вижу, ты храбр, и от своего не отступишь. Но лучше бы тебе не знать своего будущего".

"Не пугай меня, еврей. Обещаю, что каким бы ни был ответ, я не расстроюсь, услышав его. Поверь, мне говорили страшные прорицания, которые я тем не менее опроверг силой своего меча. Судьба всегда на стороне отважных".

"До поры до времени, отважный рыцарь, - говорит Раши, и в его голосе не слышно страха. - Раз ты настаиваешь, то вот, что тебя ждет. Вначале судьба будет тебе благоволить. Ты возьмешь боем Иерусалим и наденешь на себя царскую корону. Но править будешь не больше трех дней. А на четвертый мусульмане возьмут атакой стены города, и тебе придется бежать вместе с войском. Преследователь тебя не оставит, так что с тяжелыми боями отойдешь в Турцию, но и там неприятель будет жалить тебя, пока не сядешь на корабли. Беды не дадут тебе покоя и в Европе. Эпидемии и дезертирство окончательно подточат войско. В ворота первого французского города ты войдешь имея всего четырех коней - того, что под тобой, и еще у трех оруженосцев".

Выдерживает паузу Готфрид и отвечает, медленно произнося каждое слово:

"Хорошее предсказание ты мне дал, мудрец. Но смотри, ты тоже не останешься в стороне от него: если я вернусь на родину, имея хотя бы на одного коня больше, то не сносить головы ни тебе, ни твоему народу. На погром, силы у меня всегда хватит. Не забудь, что совсем недавно две общины твоих соплеменников - из Кельна и Майнца - откупились от меня за 500 марок от каждой общины"...

С этими слова он выходит из комнаты...

Два года длилась подготовка к походу. Наконец крестоносцы отправились в путь. Длинной была их эпопея, много событий произошло, пока они шли по городам Европы и переправлялись на кораблях в Турцию. С боями продвигалось их войско к Иерусалиму. Затем шли месяцы осады, тяжелые бои под его стенами. Потом штурм. И вот полотнища с уродливыми крестами водружены на всех его башнях. Готфрид - царь в Иерусалиме.

Но все так и случилось, как предрек еврейский мудрец. Ровно три дня длилось царствование крестоносцев в древней столице царя Давида. На четвертый их выбили из крепости подоспевшие на подмогу отряды мусульман. Готфрид бежит и еще несколько лет скитается по разным странам, пробираясь домой. Войско тает на глазах. Когда он приближается наконец к родному городу, его сопровождают четыре всадника. И тут он вспоминает пророчество Раши. "Четыре! У меня четыре коня, кроме того, что подо мной. Надо показать этому лже-пророку, что его знания ничего не стоят. Показать и наказать! А заодно расправиться со всеми гонителями нашего Христа".

И не въезжая в свой замок, он велит поворачивать, чтобы первым делом появиться в Труа, столице еврейской учености. Через день все пять всадников - и герцог в их числе - стоят у стен Труа. Поздний вечер. Городские ворота закрыты. Медленно поворачивается массивный ворот, опуская въездной мост. Неспеша въезжает герцог в город, оглядываясь назад и считая оруженосцев: первый, второй, третий... Вдруг раздается оглушительных хлопок лопнувшего каната - вверху переламывается балка. Тяжелая конструкция валится на землю и накрывает собой последнего, четвертого спутника герцога. Задумчиво стоит Готфрид над двумя трупами - человека и лошади. Потом молча садится на свое- го коня и так же, не проронив ни слова, едет по направлению к еврейскому кварталу. Воин, одетый в латы, признает свое поражение. Мудрец оказался прав, ему удалось предвидеть все с удивительной точностью. И поэтому он заслуживает того, чтобы все услышали, как герцог склоняет перед ним голову. А заодно могут не волноваться французские евреи - погрома не будет. По крайней мере, пока жив Готфрид Бульонский.

И тут герцогу объявляют, что Раши скончался три года назад. Некому сказать, что все произошло, как он сказал. Никто не выслушает храброго рыцаря.

Герцог даже не догадывается, что чудо заключается не в том, что он вернулся с тремя всадниками, а в том, что исчезла угроза погрома. Как сказал много лет назад великий Раши своей общине: "Пока вы соблюдаете заповеди Всевышнего, постараюсь всегда прийти вам на помощь".

Так и произошло.